Ованес Саркаваг
Слово о жизни и смерти блаженного мужа Божьего Саркавага и других святых мужей того времени.
Воплощение праведности и мерило добродетели, блаженный вардапет Ованес, второе имя которого Саркаваг, пройдя равноангельски земную жизнь, достиг конца и завершения своего благочестивого жизненного пути в 578 году [1129] и с почестями был положен в могилу на покой вместе со всеми святыми.
Однако нам достодолжно скудной и бедной речью нашей кратко описать и ознакомить [вас] с его житием, дабы вы, добрые ревнители, брали с него пример и возродились оком души под сияющими как солнце лучами его полезных деяний.
Он с младенческих лет, с колыбели, подобно святому Самуилу, был посвящен Богу и целомудрию, [происходил] от плоти и крови священнического рода, рос и воспитывался в Ахпатском монастыре у святого дяди своего, уроженца области Парисос. Сначала отдали его учиться духовной музыке, но затем, с проявлением в нем великого сокрытого сокровища, он дядей своим был вверен и поручен вардапету Урчаци. С отроческих лет он выделялся среди себе подобных. Взрослея, стал все более превосходить своих сверстников постоянным преуспеянием, не предавался забавам детских лет на воле и собирал все полезное, что находится во внешнем мире, бережно применяя это с пользой для внутренней чистоты [своей]. Распростившись со всем низменным и земным, с благоразумным вдохновением он [устремился] к мудрости, познал ее сладость, вкусил прелесть мудрых размышлений и [воспылал] любовью к святости. И, сокрушив в себе первобытную власть чрева, он довольствовался лишь малым количеством хлеба. В отроческие годы он на многие дни уединялся в ущельях, погружался в чтение и занятия. Время от времени он [выходил из своего уединения], шел к вардапетам и слушал их толкования и мудрые притчи. И [путеводимый] своей горячей любовью и вдохновенным желанием, он на восемь дней тайно укрылся в хранилище книг, в пещере, утучняя себя разнообразными занятиями и отменными блюдами из накопленных там яств духовной пищи.
С отроческих лет и до последнего вздоха он никогда не отвлекал внимания души своей от занятий, от чтения — учебы и обучения, неустанных бдений и молитв, отвратясь от всех [мирских] и суетных дел. И был он человеком благонравным, любезным и улыбчивым, с мягкой поступью и приятной речью, милосердным к грешникам и мудрым лекарем для страждущих. Слава о его благости была так велика, что к нему стекались люди из дальних краев для исцеления своих ран.
Покупатели и страстные любители сокровищ мудрости, придя, располагались у ног сладкоречивого философа и заполняли коробы мыслей соответственно своим возможностям. И с ликованием возвращались, имея [при себе] добрые плоды и излучавшие свет каменья и сокровища. И все померкшие и угасшие науки предков, сокрытые и преданные забвению по невежеству, отсталости и лености умов, благодаря его трудоемким сочинениям и остроте мысли вновь украсили и возрадовали души любомудрых и любознательных мужей.
Во всех видах слова и дела — в исследовании и доказательствах, в письме и чтении, в историографии и толковании учений пророков и апостолов — он был так совершенен и славен, как никто другой хотя бы в одной из этих областей. И реки, вытекающие из него, напоили дом Господний и юных отроков чертога Божьего. Но имеет ли смысл растягивать строки моего повествования, когда ярким свидетельством этого могут служить его речи, наводнившие всю страну Армянскую и утоляющие нужды и потребности каждого? Из корней и побегов его произросли ветви с обилием плодов — учителя со светлой душой, как неподвижные звезды и светила, излучающие свет, заполнившие землю животворным и многомудрым словом, исполненным глубокого смысла, как в древности [книга] Иеремии, первая из духовных сочинений — порождение святости.
Подобно мудрой пчеле, собирающей нектар и аромат с цветов всевозможных оттенков, он напитывал свою мысль [всевозможными знаниями] и нес в место, где был вскормлен — в престольный город Ани, и переполнял дом сей изобилием. Щедро, не скупясь, накрывал он дарованным ему талантом стол, и воздавалось ему десятерицею. И расцвел он, распустив ростки, и взрастил полезные растения.
Окружив себя отроками, он смиренно и с нежной любовью обучал их сложным и глубоким наукам. Прежде всего грамматике, ключа науки, наставника чтения и источника десятка интонаций, с помощью которых разделяются мысли, распознается сила талантливых и услаждается слух внимающих и которые знакомят с долгими и краткими слогами, с гласными и согласными, со смысловым ударением, с ударением, приходящимся на гласный звук, с восходяще-нисходящей интонацией и употреблением апострофа, дабы не начинать строфу с середины и, поставив запятую в конце в знак окончания мысли и получив иной смысл, не быть похожим на дурного повара, достойного осмеяния.
После этого он посвящал их в тонкие и труднопостижимые сочинения, и, применяя каноны правильного чтения, учил постигать смысл содержания, требуя точного определения глаголов и имен.
Затем он переходил к учению о достижении светил, давал группировать одинаковые и неизменные [числа] календаря для [развития] внимания и наблюдательности. Знакомил с установленными праздниками, с изменением месяцев и годов, делящихся на четыре времени. А также рассматривал то, что заключается в одной четверти и в целом году, полезное и выгодное, содержащееся в сочинениях [велемудрых мужей], [знакомил] с забеганием [дней] вперед из-за високосных годов и с неподвижным календарем. И с обращением календарного круга — с девятнадцатилетним периодом и двадцативосьмилетним полным циклом, с иносказательными речами Аристотеля, и с числовыми промежутками Филона, четными и нечетными [числами], и с тем, что возникает из них, с образованием семерок внутри десяток и с невозможностью особого проверочного порядка, когда имеется рост или нет его.
В ристалище подобных и родственных им знаний он устремлял отроческие умы, учил форме вещей, упражнял, оттачивал и разжевывал, запасая [знаниями] о полезном и вредном.
И в ходе обучения у них рождалось доброе соперничество. И в каждом кипела душа, желание превзойти [знаниями] другого. И каждый проявлял столь великую покорность и послушание своему вардапету, что даже когда, порицая за маленькую провинность, он говорил «замолчи», [ученик] умолкал на три года, лишь в мыслях смиренно беседуя с Богом и [весь] обратившись в слух. Так в течение тридцати лет почти не раскрывал рта блаженный Иеремия Андзрев, а укрощая, воспитывал и обуздывал себя, довольствуясь скудным столом из хлеба и трав.
Блаженный вардапет имел от святого Духа дар пророчества и чудотворения. Из многочисленных случаев, засвидетельствованных многими, кое с чем ознакомлю вас.
Во-первых, [поведаем] о том, как в часы уединенных молитв в его дыхании, будто в разгоревшемся пламени, сверкали искры, что было много раз замечено его окружающими.
И [вот вам] второй [пример]: некто, ведущий развратный образ жизни, бесчинно входил [в церковь] и с наглым и дерзким лицом и тщеславным намерением подносил бескровную жертву. Богобоязненные мужи неоднократно уведомляли [вардапета об этом], дабы он запретил нечестивцу совершать сей дерзкий поступок и освободил бы от него церковь. И святой [муж] БОЖИЙ по своей мудрости, согласно смыслу того таинства, остерег его. Но [тот] не подчинился. И прежде чем разгласить тайную [беседу], он сказал ему отдельно. Но и на это тот не обратил внимания. Тогда святой перед всей паствой стал наставлять его, столь дерзко нарушавшего его повеление, пока тот не умолк. И вот однажды он увидел, что вардапет, выйдя из пещеры, сел в беседке монастыря. И, выследив темной ночью, когда муж Божий вышел из пещеры, оде спал, напал на него с обнаженным мечом и, приставив меч к горлу, хотел его убить. А тот мягко его спросил:
— Кто ты и за что хочешь меня убить? И он отвечал:
— Я Барсех, которого ты публично поносил, хочу убить тебя за то, что ты запретил мне присутствовать на службе.
— Не совершай этого, сынок. Если я тебя публично осудил, я же тебе при народе дам врачевание.
И [нечестивец] отпустил его, взяв с него клятву сделать это. Таким образом [святой] избавился от грязного мерзавца и остался жив. Он никому не рассказал о своем тайном намерении. И в час проповеди, стоя пред паствой, отпускал грехи мужа, говоря: «Братья, некие мужи оклеветали Барсеха, и я запретил ему ходить в церковь, но теперь, когда разузнал, что донос был ложным, его и Христа допустите друг к другу». Услышали это богобоязненные и благородные мужи и осудили его в сердце своем, ибо не знали о его тайном намерении. По окончании заутрени они окружили святого и порицали его за отпущение грехов. И он, разгневавшись, велел [вновь] отворить двери церкви и, воззвав к кресту Христа, установленному в церкви, сказал: «О святой крест христоноситель, я не пожелал быть закланным как свинья, ты сверши свой суд». И все разошлись по своим домам. А наглец тот готовился послушать службу с другими достойными [людьми]. При звоне колокола, когда собрался народ, вошел в церковь, и, взяв опреснок, собирался причаститься. И когда раскрылись врата дома Божьего, святой вардапет, вперив свой взор в крест, беззвучно молился, как Анна в древности6. Когда же безумец захотел войти с хлебом подношения, дух безумия поднял его, подобно пузырю, наполненному воздухом, и бросил пред амвоном, и стал на посрамление мучить его. И, как грозное знамение этого, он затрясся всем телом. И [все] вознесли хвалу Богу, исполняющему желание боящихся его и внимающему их молитвам. Святой же блаженный вардапет Божий восславил Христа, велел вынести нечистого за пределы святых мест и вознести благодарственную молитву. А безрассудный муж, претерпевший жестокий удар, жил трясясь двадцать один год жалкой жизнью. И один из священнослужителей, по имени Дзэт, все эти годы присматривал за грешным, кормил его и, взвалив на спину, нес его в нужник. Конец его был еще злосчастней. [Рассказать] о нем я просил в письме, и они, уточнив [услышанное] из уст очевидца, мужа, прислуживавшего за ним, написали мне, что я и записал.
Много других чудес совершил муж Божий, о чем я поколебался написать, дабы не вызвать нареканий внимающих, тем более что народ наш завистлив и любит хулу.
Как-то он увидел некоего мужа из церковнослужителей, который направлялся к нему в пустынь, чтобы покаяться и исповедаться. Он ясно увидел дьявола, взобравшегося ему на плечо, как на телегу. Когда тот был уже близок к входу в келью, [дьявол] оборотил мужа назад и обнаженным, мечом, бывшим у него в руках, стал погонять как осла и, повернув назад, погнал его вскачь. Увидев это, добродетельный [Ованес] послал ученика и велел силой привести его обратно. И спрашивает его:
— Почему, подойдя так близко, ты вдруг повернул обратно?
— Не знаю,— отвечал он,— я шел с раскаянием к святым стопам твоим и вдруг вспомнил мою порочную любовь к возлюбленной и, преследуемый ею, бросился прочь.
Тогда святой муж Божий поведал ему о том, что видел, и„ помолившись, избавил его. Этот достоверный рассказ, который мы записали, поведал нам монах, ученик чудотворца, трижды блаженного вардапета Ованеса Саркавага, благодаря которому еще-более прославилось Слово Божье. Как и благодаря вардапету Погосу из Тарона, написавшему Книгу [об исповедании] веры в Рим и укротившему рты многим раскольникам, а также благодаря его ученикам Саргису Харкаци, Степаносу и многим другим.
В это же самое время славные мужи были и в стране Тарсонской, на Черной горе, и на горе Кармир, и в пустыни Хорин. В Дразарке [подвизался] Барсех Пиавеци, прославившийся удивительным житием, который упорядочил свою епархию. Он не ел; ни мяса, ни яиц, и лишь в праздничные и воскресные дни немного [отведывал]. И установил он полунощницу в канун каждого воскресенья, по сей день имеющуюся в упорядоченном им каноне. Также после него в этом [монастыре] были светлые душой вардапеты Георг и прославленный Игнатиос, написавший Толкование Луки по просьбе владыки Григориса. Были и другие блаженные [мужи], которым выпал жребий прожить благую жизнь, [которые, однако] неведомы нам и известны лишь Богу и славимы истинным ценителем.
Дочь градоначальника нашего была вещуньей, и никто из священников не осмеливался прийти и помолиться за нее, ибо любое дело, происходящее на ее глазах, вызывало ее брань. Тогда мать ее, госпожа Грануш, босая отправилась к столпам света и слезно молила навестить ее несчастную дочь. Святые в тот же час отправились туда и с псалмопением вошли в дом. И заблудшая душа не стала осыпать бранью благопристойных и почтенных мужей, а говорила, чтоб они угощались сладкими плодами и утолили бы свою жажду. Тогда ревнители веры, вознеся мысль и руки [к небу], со слезами и молением запели псалом Давида. И начиная с первого псалма бес стал молить и просил отпустить его, дать ему выйти и убраться восвояси. Но святые отвечали: «До окончания песни нельзя, как бы ты ни мучился». Так чудесные и избранные мужи исцелили [деву ту] во славу Божью.
Из многого мы записали лишь несколько историй, [связанных] с избранными мужами, [жившими] после трижды блаженного все-счастливого вардапета Саркавага, о котором некоторые знавшие [его мужи] рассказывают, что, когда он приступал к ночной молитве в своей келье, луч света и огня из окна кельи лился нескончаемым потоком наружу.
И так, прожив благую [жизнь] в неустанном труде, он пустился в путь за наградой вечного наследства. И был погребен в святой могиле в Ахпате, где рос и учился, во славу Господа Бога в [1129] году.