ИСТОРИЯ ЕГИШЕ ВАРДАПЕТА. ВОСПОМИНАНИЕ О ЖЕНАХ ПЛЕННЫХ ВОИНОВ ХРИСТОВЫХ.
ИСТОРИЯ
ЕГИШЕ ВАРДАПЕТА
ВОССТАНИЕ АРМЯН
против язычества под предводительством Вартана Мамикониана.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
ВОСПОМИНАНИЕ О ЖЕНАХ ПЛЕННЫХ ВОИНОВ ХРИСТОВЫХ, ПОГИБШИХ В ВЕЛИКОМ СРАЖЕНИИ.
Мне невозможно назвать поименно доблестных жен пленников, павших в великом сражении, столь пагубном для Армении. Я знаю поименно около пятисот, но есть еще множество, которых я {337} не знаю. Между теми, которых я знаю, большую часть составляют знатные, другие же принадлежат классу низшему. Все они были объяты ангельским соревнованием — отказаться благ и удовольствий мира, и жены благородные, и жены простолюдинов облеклись в одно мужество веры и в одно терпение добродетели.
Они изгладили из своей памяти все, что могло напоминать им прежнюю пышность. Они несли бремя своей жизни, как закоснелые в трудах земледельцы, и как будто с самого младенчества привыкли выносить тяжкие лишения, налагаемые бедностью. Сколько души этих добродетельных жен были подкрепляемы благодатью и надеждою на вечность, столько же и тела их удручены были бременем жизни, которое им было тяжко выносить. Каждая знатная госпожа, по обычаю страны, держала при себе женщин, с детских лет в великолепном доме ее воспитанных — теперь нельзя было отличить служанок от господ: они носили все оди-{338}наково грубое платье и вечером никто не стлал постели для другой: нельзя было различить общую их постель — черное сено. Они одевались одним жестким черным покрывалом и клали свои головы на одно жесткое изголовье. Не было более изысканных блюд для них приготовляемых, не было при них особых хлебников, по обычаю знатных домов. Каждая из этих женщин, без всякого различия званий, имела свою долю в хозяйстве, соблюдала в дни воскресные воздержание; как монахи пустынные. Никто не подносил воды знатным госпожам, чтоб они вымыли руки, и для обтирания их, служанки не подавали им тонких полотенец. Они перестали употреблять душистые мыла, разные эссенции и духи по дням праздничным. На столах не красовалось уже прекрасной посуды, и богатые кубки заздравные были с них изгнаны. Церемониймейстер уже не стоял у дверей великолепных зал для приема гостей; дворцы не отворялись для принятия особ знатных: всякий сказал бы, что в памяти их не {339} осталось ничего, напоминающего им, что в мире есть у них родные братья и друзья близкие. Пыль и копоть лежали слоями на туалетах, покрывалах и занавесах постелей молодых супруг, в опочивальнях расстилали ткань свою пауки, почетные кресла и парадные балдахины лежали опрокинутыми, великолепные сервизы были перебиты и обширные дворцы стояли в страшном запустении. Наконец укрепленные их замки были, по повелению царскому, срыты до основания. Душистые цветы роскошных садов поблекли, плодоносные виноградные лозы были вырваны. Собственными глазами видели они, как грабили и разоряли их, и до слуха их доходили только рассказы о страданиях их друзей. Все сокровища женские и украшения были конфискованы в пользу царя. Не оставалось ни одной жемчужины для украшения доблестной груди их, ни одного камешка для благородного чела их. Нежные жены армянской страны, взлелеянные с детства в неге и роскоши, воспитанные на софах и мягких подушках, хо-{340}дили теперь из сырых жилищ своих босыми в церковь Божью или молельню — испрашивать у Бога пламенными молитвами благодатную силу выносить терпеливо тяжкое горе жизни. Те, которые с юных лет привыкли к изысканной пище, с радостью утоляли свой голод травами и овощами, вовсе не вспоминая о прежних вкусных блюдах. Увял цвет лица их и загрубела кожа, целый день подвергались они загару на солнце, а ночью склоняли головы на грязное сено, брошенное на землю. Уста их произносили только стихи псалмов, и единственным утешением их было чтение пророков. Они сходились часто между собою, чтобы верно нести свое иго, идти по одному пути в рай и достичь, не сбиваясь с пути, обители мира и покоя. Они сбросили слабость пола своего и стали доблестными воинами на духовной войне. Они боролись с грехами, к которым клонила их невольно природная слабость, и вырывали их с смертоносным корнем. Они победили обман простотою голубя {341} и святою любовью своею выбелили багровые пятна ревности. Они срезали корни скупости, и ядовитые плоды их высохли на отрезанных ветвях. Они пристыдили гордость своим смирением и этою добродетелью возвысились до небес. Своими молитвами они отверзли замкнутые врата неба, и ангелы спасители сошли на землю, привлеченные их мольбами. Наконец они получили добрые вести, которых ожидали нетерпеливо из далеких стран, и прославили милосердного Бога. Вдовы, находившиеся между ними, сделались супругами добродетели. Жены именитых князей-пленников добровольно заглушали желания плоти, изнуряли и умерщвляли свое тело и причастились мук доблестных супругов своих. Жизнью своей они уподобились святым мученикам, борющимся до последнего мгновения жизни. Издалека утешали они пленных и трудами рук своих вырабатывали средства для пропитания, и ничтожное жалованье, получаемое ими от царя, берегли, ничего для себя не тратили, чтобы ежегодно посылать его {342} в помощь своим супругам. Они походили на стрекоз, не имеющих в себе крови, которые живут воздухом и мелодией, они представляют нам собою образ духов бестелесных. Лед многих зим растаял; весна несколько раз уже возвращала ласточек: все радовало сердце человека; но жены пленных Христиан тщетно ждали радостного возврата возлюбленных своих супругов. Вид цветов весенних напоминал им ангельскую нежность святой любви возлюбленных и взоры их жаждали отдохнуть на прекрасных их образах. Охотничьи гончие собаки благородных вельмож погибли одна за другою в отсутствии своих господ, и перестали ржать борзые кони их. Бедные жены христианские не имели других воспоминаний о супругах своих, кроме их портретов. Торжественные собpaния, дни великих праздников, проходили и не приносили им свидания с милыми и возврата их из земли отдаленной. Бедные проливали слезы, проходя опустелые залы, и звали их по именам: в этих {343} залах поставлены были статуи в память их, и на каждой было вырезано имя отсутствующего. И так, все волновало тоскою убийственною душу этих доблестных жен; но они неутомимо исполняли святой долг добродетели. В глазах других они казались печальными вдовами в трауре и унылыми; но внутренне были утешены любовью божественною. Они, наконец, перестали спрашивать путешественников, возвращавшихся из земель далеких. «Увы, когда увидим мы прекрасных друзей наших!» Одно было предметом их обетов, об одном молили они Бога: чтобы они, исполненные небесной любви, терпеливо вынесли до конца свои мучения. Постараемся же и мы, подобно им, быть достойными блаженства небесного. Будем и мы беспрерывно трудиться, чтобы достичь покоя, обещанного верным служителям Божьим милостью Господа нашего Ииcуca Христа.
КОНЕЦ